Кредиты пуще неволи

Брали, берем и будем брать — так пока реагируют российские заемщики на ужесточение банковского законодательства и условий выдачи потребкредитов. Однако уже очень скоро даже самым легкомысленным из них придется убедиться, что им есть что терять.

Медсестра Елена Лихачева, недавно попавшая под сокращение в одной из московских больниц, работает еще на четырех работах по графику пять суток через двое. На выходные Елена уезжает домой в Тверь, где живет в старом доме вместе с родителями, братом и его женой. Никто из ее родственников не работает. «В Твери работы нет»,— объясняет Елена.

График работы, при котором она может выспаться только в выходные, она объясняет необходимостью расплачиваться по кредитам. Еще год назад ежемесячный платеж в разные банки составлял около 100 тыс. руб., в конце прошлого года сумма выросла до 120 тыс. руб.

Елена рассказывает, что берет еще и машину в кредит, при том что о сокращении в больнице знала заранее. Ее выбор пал на Mitsubishi Pajero Sport за 1,5 млн руб. На мой вопрос, зачем в таких обстоятельствах покупать дорогую машину, Елена пожимает плечами: «Просто нужна была».

Истории о закредитованности населения не первый год будоражат умы впечатлительных россиян. Хотя, по словам финансового омбудсмена Павла Медведева, еще два года назад человек с тремя кредитами у нас был экзотикой. У Елены — пять кредитов, которые, надо отдать должное, она до сих пор как-то выплачивала. По ее словам, секрет успеха в том, чтобы вовремя гасить старый кредит, получая в банке новый. «На рынке сложилась парадоксальная ситуация. Кредит в общественном его понимании — это стимул покупать. Теперь же кредит — это стимул вернуть деньги банку. То есть мы залезли в такую дыру, когда кредитование является фактором, подавляющим покупательную способность»,— говорит Медведев.

Заемщиков, правда, это не особенно смущает. Разговаривая с Еленой, я сильно засомневалась, что таким людям вообще интересно мнение экономистов. По крайней мере, на вопрос, как теперь медсестра, лишившаяся одной из работ, собирается расплачиваться по кредитам, она спокойно отвечает: «Если что, брать у меня нечего. Ну машину отберут».

И Елена не одинока в таком отношении к кредитам. Как заемщики предполагают решать проблемы с кредиторами в случае возникновения материальных затруднений, в июле этого года выясняли эксперты Национального агентства финансовых исследований. «Ситуация катастрофическая,— рассказывает руководитель департамента исследований банковского сектора НАФИ Ирина Лобанова.— Почти половина граждан (43%) в случае возникновения у них материальных затруднений рассчитывают, что банк предоставит им отсрочку платежей». Некоторые предполагают, что им помогут Центробанк, страховая компания или Роспотребнадзор.

Об ухудшающемся качестве заемщиков говорят довольно давно, но сейчас обстановка действительно усугубляется. Роль играет и снижение реальных доходов населения, и накопление ими долгов. «К сожалению, должники начинают испытывать сложности с оплатой кредита и допускают просрочки по ним значительно раньше. Если в 2012 году кредит становился просроченным в среднем через 8,5 месяца, то в 2014-м должники начинают пропускать платежи по кредитам уже через 4,5 месяца после их получения»,— говорит президент «Секвойя кредит консолидейшн» Елена Докучаева, отмечая, что, как показывает статистика, 2014 год стал рекордным по росту просроченной задолженности.

Банки зафиксировали в этом году максимальный уровень списания безнадежных долгов и намерены безотлагательно передавать оставшуюся просрочку коллекторам. А попасть в поле зрения последних сейчас довольно легко, особенно тем, у кого много кредитов или низкие доходы.

На минувшей неделе Национальное бюро кредитных историй (НБКИ), Ассоциация российских банков (АРБ) и информационное агентство «МФД-Инфоцентр» представили исследование, в котором была дана оценка долговой нагрузки россиян с учетом реальных доходов, профессий, возраста и регионов проживания заемщиков. Авторы обзора пришли к выводу, что сильнее всего сейчас кредиты бьют по карману самых необеспеченных: люди с доходом до 13 тыс. руб. в месяц отдают банкам 33%. В то время как «среднюю температуру по больнице» авторы обзора оценивают как умеренную: типичный заемщик тратит 26% дохода на выплату по кредитам. При этом если долговая нагрузка заемщика с одним кредитом составляет 18,7%, то у заемщиков, одновременно обслуживающих пять и более кредитов, она вырастает до 43%.

ИЛЛЮЗИЯ БЕЗНАКАЗАННОСТИ

Российское законодательство считается крайне либеральным по отношению к должникам. Именно поэтому имущественный иммунитет россиян в виде неприкосновенности единственного жилья и еще целого списка предметов, которые перечислены в ст. 446 Гражданско-процессуального кодекса, некоторые ошибочно принимают за индульгенцию. «Закон о банкротстве физлиц не принят, но по факту граждан банкротят уже сейчас,— заявляет один из коллекторов.— Все, что можно забрать в соответствии с нормами законодательства, заберут. Здесь не должно быть иллюзий».

На самом деле потерять жилье вопреки распространенному убеждению о его неприкосновенности совсем нетрудно. «Что считать единственным жильем? Например, у должника есть квартира в собственности, а прописан и живет он в другом месте»,— говорит один из банкиров. В этом случае приватизированное жилье с высокой долей вероятности может пойти с молотка в счет погашения долга. «Как правило, люди спохватываются, когда уже поздно»,— говорит он. Жилье, являющееся залогом по кредиту, вообще не входит в имущественный иммунитет, на что прямо указывается в той же ст. 446 ГК РФ. Причем, если обратиться к практике арбитражных судов, в регионах статистика просто шокирующая: квартиры теряют за долги по микрозаймам.

Законодатели давно предлагают снизить имущественный иммунитет россиян, разрешив продавать за долги и единственное жилье. В 2012 году в Думу был внесен законопроект о введении нормы, согласно которой любое жилье можно будет продать для погашения долгов, предоставив должнику другое жилье в соответствии с социальными нормами на человека в регионе. Однако документ лежит в Госдуме без движения.

А с недавних пор у должников официально появился и новый потенциальный кредитор. В июле в силу вступил закон «О потребительском кредите», которым был урегулирован вопрос о передаче долгов физлиц коллекторам. По словам начальника управления регионального взыскания Бинбанка Николая Вялова, в рамках исполнительного производства кредитор может самостоятельно взыскать средства со счетов должника: направить в банк исполнительный лист с решением суда, минуя службу судебных приставов. «ФЗ «О потребкредите» урегулировал вопрос о передаче долгов коллекторам по цессии (уступка прав требования), которые после проведения замены стороны в исковом или исполнительном производстве становятся взыскателями по кредитным договорам и теперь также смогут взыскать деньги со счетов, имея на руках решение суда и исполнительные листы»,— говорит Вялов.

Банкиры вообще не рекомендуют доводить дело до суда. Официальное обращение в банк — это первое, что нужно сделать. Финансисты обещают, что в случае форс-мажора и при задержке выплаты до 30 дней не будут портить кредитную историю клиента, признав это технической просрочкой. «В случае продолжающейся неоплаты банк начинает звонить должнику. Если удается связаться с клиентом и обсудить его проблему, банк в 100% случаев идет на уступку и предлагает реструктуризацию кредита, то есть смягчение условий, к примеру снижение ежемесячного платежа за счет увеличения срока кредита или отсрочку внесения платежа»,— уверяет старший вице-президент Локо-банка Ирина Григорьева.

Кроме того, по ее словам, по желанию клиента при наличии обеспечения по кредиту возможен вариант отступного: с согласия должника банк погашает задолженность, реализовав заложенное имущество. «При этом дело до суда не доходит, все решается в досудебном порядке»,— поясняет Григорьева. Если же клиент не выходит на контакт, отказывается платить, банк ищет его сам или передает долг коллекторам, что, в общем, одно и то же.

«Реструктуризация кредита действительно выход для должников,— говорит Павел Медведев.— Но исходя из нашей практики могу сказать, что, если у заемщика три кредита в разных банках, ни один банк не согласится на реструктуризацию». Раньше банкиры чаще шли на уступки, но теперь договориться с ними даже с помощью финансового омбудсмена значительно труднее.

Слабые надежды и на до сих пор не принятый закон о банкротстве физлиц. «Закон о банкротстве не спасет должников, поскольку сначала нужно будет получить согласие на реструктуризацию от самого кредитора. Но даже если дело дойдет до банкротства, за работу арбитражного управляющего должнику будет необходимо платить, и это очень дорого»,— говорит вице-президент Ассоциации антиколлекторов России Андрей Власс, который считает, что мало кто сможет законом воспользоваться.

В этом смысле показательна история владельца крупнейшего импортера фруктов JFC, «бананового короля» Владимира Кехмана, добившегося в 2012 году в суде Лондона индивидуального банкротства. В связи с невозможностью взыскать долги кредитор — Сбербанк — добился возбуждения против Кехмана и двух бывших топ-менеджеров компании уголовного дела о хищении заемных средств в особо крупном размере. Как ни крути, ни один метод разрешения спора между кредитором и должником не подразумевает прощения долга.

А недавно российские власти решили, что денег стоит даже прощение долгов. На прошлой неделе в распоряжение «Известий» попало письмо налоговиков, которое они разослали по территориальным подразделениям. В письме со ссылкой на указание Минфина говорится, что банки, списавшие безнадежные долги, должны заплатить с этой суммы подоходный налог. В комментариях представители Минфина отметили, что прощенный долг — это безусловно облагаемая налогом выгода. А значит, должники будут обязаны заплатить в казну 13% его суммы.

Банки, списавшие в этом году около 200 млрд руб. безнадежных долгов, в данном случае выступают как налоговые агенты. Поэтому платить по счетам придется гражданам, а в случае нарушения им, как и банкам, грозит штраф 20% суммы долга и наказание вплоть до уголовной ответственности.

Журнал «ДЕНЬГИ»