«Не нужно всем выдавать аттестаты»

Высшая школа экономики подготовила программу перевоспитания отстающих школ. В экспериментальном режиме методика обкатывается в отдаленных микрорайонах Москвы — Некрасовке, Капотне и Марьино. В прошлом году здесь появился университетско-школьный кластер, куда вошли 33 образовательных комплекса, созданных из 220 бывших школ и детсадов. Почему детей нужно учить по-новому? Почему образование должно быть платным и неповсеместным? На эти и другие вопросы «Ленты.ру» ответил идеолог проекта, заместитель научного руководителя НИУ Высшая школа экономики, доктор экономических наук Лев Любимов.

«Лента.ру»: Когда моя дочь закончила первый класс, я спросила: будешь скучать по учительнице? «Нет, — в ужасе ответил ребенок. — Она с нами обращается как с собачками: «Сесть! Встать!»»

Любимов: Интересно начали. То, о чем вы говорите, называется дидактическое обучение. Существовало давно, с конца XIX века. И сейчас большинство школ России живет так же. Это некая устная трансляция от субъекта к объекту.

Фото: Лев Любимов / Xafonov / Wikipedia

То есть школьник как личность, как субъект не рассматривается?

Конечно, нет. На Западе давно поняли, что устный пересказ учебника — источник опасности. Так научить ничему невозможно. Наука развивается не эволюционным путем, как раньше, а взрывным. Основной корпус профессиональных конкретных знаний устаревает за 4-5 лет. И потому север Европы, Канада, Австралия, Сингапур, Южная Корея перешли к тому, что надо учить не столько и не только знаниям, сколько способам обращения со знаниями, их применения, поиска, отбора, извлечения и наделения собственными смыслами. То есть учить компетентности. Китай уже провел эту реформу — заменил дидактическую парадигму на деятельностную и стал мировым школьным лидером. А мы отстаем уже лет на 50.

Но ведь начальная школа четыре года назад перешла на новые стандарты образования. Чиновники обещали, что из школ уйдет зубрежка, все внимание — практике, развитию компетенций. Разве нет?

Обычный учитель не знает, что и как с этими стандартами делать. Он умеет только устно пересказывать учебник и командовать. И испытывает дискомфорт, потому что чувствует: дети этого не воспринимают.

У нас считают, что ежели приняли закон, стандарт, издали приказы, то все сделается само собой. Нет, не сделается! Нужно учить школу тому, что делать и как делать по новой парадигме. Нужны большие инвестиции в учителя, директора, если хотите — в родителя тоже.

Кривая развития потенциала человека на графике в первые десять лет его жизни идет по экспоненте. А потом замедляется и к 30 годам почти выравнивается. Российская школа не дает детям по-настоящему развить свой потенциал. Вот и штампуем массовых троечников. А затем из них вырастает масса неконкурентоспособных взрослых. У нас сегодня минимум профессионалов мирового уровня практически в каждой области. Зато толпы иждивенцев и квазипредпринимателей, цель которых схватить чужой бизнес, «отжать» и вывезти за рубеж валюту.

И вы в своем университетском кластере хотите изменить систему? С чего начали?

С учителей. Первое, что я им говорю при встрече: если вы до сих пор уверены, что являетесь главным источником знаний для детей — это печально. Если сегодня ребенку данная тема интересна, а вы будете на уроке транслировать наш тощий учебник, он дома в интернете сам найдет интересные и нужные ему материалы, но одновременно потеряет интерес к вам. Он будет знать больше вас по этой теме. Педагог сегодня должен стать предметным экспертом. А с этим у большинства проблемы. Если человек закончил факультет физики классического университета, в дипломе ему напишут: физик, преподаватель физики. А если закончил педуниверситет, в дипломе будет значиться «учитель физики». Понимаете разницу? В Финляндии никого без магистерского диплома классического университета в школу не примут. Наша задача из учителей физики сделать физиков.

Как?

Это не короткая история. Для начала в кластере университетские профессора проводят с учителями программу повышения квалификации. И часто натыкаются на то, что их многие не понимают. После семинаров профессора дают задание — освоить за год с десяток профессиональных книжек. Потом проверим, все ли поняли.

Экзамен будете устраивать?

Да, придется. Учитель обязан учиться сам. Самообучение в течение всей жизни — это важнейшая заповедь XXI века. Учитель должен научить ребенка учиться самостоятельно. Как он это сделает, не учась сам каждый день?

Учителя готовы к этому?

В любой школе весь учительский корпус, по моим наблюдениям, делится на три части. Первая — это рыцари школы. Для них главное — дети, у них есть профессиональная совесть, честь. Вторая — те, кто привык к инструкциям, к приказам. Прикажут — сделают, не прикажут — не сделают. Но в Москве они ценят свое рабочее место и зарплату. То есть они вполне управляемы и обучаемы. Третья часть — те, кто держится за рабочее место и доходы, которое оно приносит. Но меняться просто не хотят. С третьей частью мы у себя в кластере стараемся расставаться.

Многих выгнали?

Процент ушедших — около 20.

Родители как расценивают перемены?

Наблюдают. Но мы их пытаемся активно привлечь к работе. Роль родителей сегодня — это один из главных провалов сада и школы. Большинство рассматривают учебные заведения как камеру хранения. Приучили к тому, что их дело — родить ребенка, кормить-одевать, а остальное все за них сделают.

По-моему, сейчас как раз родители понимают, что образование — это капитал.

Увы, слишком для многих из них образование — это корочки, а не система знаний в голове. Работать начинаем с детского сада. Сейчас одна из проблем у ребенка — устная речь. Лет 25 назад словарный запас первоклассника составлял 5-6 тысяч слов. Сейчас хорошо, если 3 тысячи. Почему?

Наверное, скажете про засилье компьютеров, телевизоров.

Да. Визуализация, отсутствие текстов в эфире. Устная речь образуется у ребенка из эфира, из того, что он слышит. А он видит, но не слышит. В двадцати сериях великолепного мультфильма «Ну, погоди!» всего два слова. В «Томе и Джерри» даже этого нет. Поэтому с родителями составляем программу индивидуальных занятий. Детский сад должен им предоставить банк названий текстовых материалов, аудиокниг, текстовых мультфильмов. А потом вместе сесть и помесячно расписать, когда и что будет читаться, отсматриваться дома и в саду. Другой провал детсада — социализация детей. Знаете, что это такое?

Умение вести себя в обществе?

Когда я в школах и детсадах задаю этот вопрос, отвечают примерно так же. На самом деле социализации разные на разных ступенях. В детсаду — это формирование довольно длинного списка устойчивых навыков поведения: первым здороваться со взрослым, уступать дорогу взрослым, а мальчикам еще и уступать дорогу девочкам, беречь, что тебе подарили, и то, что у других есть. С этого, между прочим, начинается чувство собственности.

Я написал таких навыков на полторы страницы. Следовательно, надо сесть с родителями и сказать: сейчас отрабатываем это, завтра — другое. В начальной школе переосмысливаем задачи обучения чтению и письму. Обучить чтению — значит сделать ребенка пожизненно зависимым от книги, текстов. Ни дня без главы! Обучить письму — значит сформировать у ребенка устойчивую потребность в презентации в письменном виде своих мыслей, впечатлений, переживаний. Ни дня без строчки! К концу началки у ребенка должно появиться собрание собственных письменных текстов. Динамично развивающаяся устная речь, зараженность чтением, писательство — это основа мощного интеллектуального развития. И ничего этого сегодня нет ни в садах, ни в школах. Зато потом «в среднем» будут 50 баллов ЕГЭ!

Как раз в Едином госэкзамене многие видят основное зло. Главная задача педагога сейчас — натаскать на тесты детей.

ЕГЭ — это невыносимая для учителя и директора пытка. Они, да что они — все население не привыкло к независимой оценке своего труда. Культура независимой оценки — это очень высокая культура. Плановая экономика ее убила — что ни сляпают, все продастся, все распределится. ЕГЭ — маленький элемент этой высокой культуры, которую нужно возрождать. Но это сработает, если госэкзамен будет беспристрастным. Прошлым летом только ленивый не говорил о том, что наконец-то у нас провели первый честный ЕГЭ. На самом деле это не совсем так. Взгляните на систему оценок. Вначале минимальный результат, дающий право на аттестат, по математике был установлен на уровне 24 баллов. Потом посмотрели результаты и снизили до 21 балла. Потому что в противном случае 20 процентов выпускников остались бы без аттестата. В этом году снизим еще на 5 баллов, в следующем — на десять? А ведь сложность нынешних задач для получения трояка и аттестата — на уровне двух классов начальной школы. «Петя потратил на яблоки 7 рублей, а потом еще 13 рублей на конфеты. Сколько всего денег израсходовал Петя?» Я считаю, что не нужно всем выдавать аттестаты. Сдал ЕГЭ ниже 40 баллов — а это уровень знаний за 5-й класс — вот тебе справка о том, что использовал свое конституционное право на равную возможность получения полного среднего образования. Но аттестата не заработал.

В ваш кластер вошли 220 бывших школ и детсадов. Получился некий образовательный монстр. Такие комплексы — тренд сегодняшнего дня. Все индивидуальное убивается. Разве в «массовке» можно воспитать конкурентоспособного гражданина?

Первый и главный источник движения вперед человечества — многообразие. Поэтому создание комплексов — верный шаг. Где еще можно получить многообразие педагогических команд, образовательных сред, оргкультур, стилей и концепций лидерства, инфраструктур, информационно-библиотечных ресурсов? На основе этого возникает синергетика, которая и формирует среду для воспитания новых людей. Синергетика — это самоорганизующееся развитие. А жалуется на реформы, да еще и науськивает родителей на реформаторов как раз та самая третья часть учителей, о которых я говорил. Как раз они и пишут доносы Путину, Медведеву, Папе Римскому. Им есть что терять. Средняя зарплата учителя в Москве сейчас — 70 тысяч. У директора — в три раза больше. За последние годы в Москве при организации комплексов сменилось более 80 процентов директорского корпуса. Старые руководители отличались инертностью, не выдерживали современных требований. Они уже не стремились рвать финишную ленточку. Но и новые не все хороши. Многих через два-три года придется снова менять.

Разве частая смена руководства — это благо? Родители жалуются, что сегодня на место опытных кадров приходят юные, никому не известные молодые люди. Подозревают, что чьи-то родственники.

В Москве создана конкурсная многоступенчатая и открытая наблюдению система отбора, которая уже начала распространяться по всей стране. Родственники, если у них ничего нет в голове, просто не пройдут. Все директора проходят аттестацию. Напоминает экзамен на водительские права. В течение 3-4 часов кандидат отвечает на вопросы компьютера. В тестах — пять блоков по 100 вопросов. Выдержавшие аттестацию обсуждаются и могут быть утверждены на окружном совете управления образованием, а потом на городском. Вчера, например, мы слушали 55-летнего очень бодрого отставного полковника с высшим образованием, претендовавшего на пост директора. Его заблокировали по нулям. А раньше бы он прошел. На заключительном этапе управляющему совету школы предлагается на выбор три кандидатуры директора. И родители выбирают.

В большинстве школ управляющий совет — абсолютно карманный орган. И это не совет контролирует директора, а ровно наоборот.

Нельзя все высмеивать. Все с чего-то начиналось. Процесс пошел, он запущен.

Как вы относитесь к тому, что в школах все больше платных услуг? Образование коммерциализируется и становится менее доступным.

Правильно. Так и должно быть. Сто лет тому назад общее образование получал небольшой процент населения. Было сложно и не всем доступно. Выучить Василия Васильевича Розанова, чтобы он преподавал литературу в гимназии, — это стоило дорого. Когда школа стала массовой, издержки на нее просто на порядок увеличились. И она стала давить на бюджеты. Темп роста издержек опережал темп роста национального дохода. А значит, страдало качество.

То есть качественное образование, по-вашему, должно стать привилегией богатых?

Сейчас модно жаловаться, что народ у нас живет бедновато. Когда я слышу это, сразу же прошу: «Покажите, кто конкретно бедствует». Взять наш кластер. Например, школу в весьма «аристократическом» районе Капотня, где, как мне сказали, живет рабочий класс. Собираем родителей десятиклассников. Все свободное пространство вокруг школы уставлено иномарками. Десятки и десятки штук. Это рабочий класс или кто? А вы говорите — денег нет. В свои взрослые удобства и удовольствия родитель вложится. А в ребенка, как он считает, пусть государство вкладывается. Странная логика — как у мачехи с отчимом. Ты на своего ребенка потрать сначала, а потом иди в бутик за рубашкой по десять тысяч.

Вы с позиции москвича оцениваете благосостояние. Вам тут же возразят: посмотрите, что творится в провинции. Как там пробиваться Ломоносовым?

В некоторых местах уже некому пробиваться. У меня в новгородской деревне есть изба. Участок и две теплицы. Я там каждый год сажал по 6-7 грядок корнеплодов и зелени, сотку картошки, в теплице — перец, огурцы, помидоры. Слева и справа от моего дома — бурьян. Соседки получают 8 тысяч пенсии. Им лень вскопать себе даже одну сотку. В этой же деревне живут и молодые ребята, которые работать не будут ни при каких обстоятельствах. Спрашивается, а как они живут? Отбирают 4 тысячи бабкиной пенсии. А когда она умрет, пойдут воровать. Они — это уже определенная культура, провал 90-х годов.

Наверное, эта культура как раз и сложилась из-за недоступности в деревне нормального школьного образования?

В основном, это наши исторические грехи, советское наследие. Большевики уничтожили многие миллионы лучших конкурентоспособных людей. И школа наша за двадцать прошедших лет блистательно воспитала целое поколение непатриотов — троечников. Тех самых, которые будут искать, где полегче и подешевле обрести вузовский диплом, а потом в обломовском халате болтаться в каком-нибудь офисном или торговом планктоне. Им лишь бы не переусердствовать, лишь бы не перетрудиться.

Сломать это можно только при условии, если мы через новую школу начнем формировать конкурентоспособные молодые когорты. За 15-20 лет это точно можно сделать. Я уже до этого, наверное, не доживу. Но по крайней мере кое-где зерна посею. Это не утопия. В кластере это практическая и продуманная цель. Уже реализуемая, хотя и с огромным трудом.